ЗАБОЛОЦКИЙ Николай Алексеевич [24 апреля (7 мая) 1903, Казань - 14 октября 1958, Москва], русский поэт.
Годы учения
Родился в семье земского агронома. Детство и годы учения в Уржумском реальном училище прошли в с. Сернур, где отложились первые впечатления от вятской природы и от деятельности отца. В 1920-25 учился в Московском университете, затем в Петрограде, где окончил отделение языка и литературы Педагогического института им. Герцена. В 1926-27 служил в армии.
"Столбцы"
Заболоцкий говорил, что поэзия для него имеет общее с живописью и архитектурой и ничего общего не имеет с прозой. Предположительно, он написал две первые части декларации обэриутов (1928), где поэтов призывают: "Посмотрите на предмет голыми глазами, и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты". Заболоцкий в этой декларации характеризуется как "поэт голых конкретных форм, придвинутых вплотную к глазам зрителя".
В первом сборнике поэта "Столбцы" (22 стихотворения) город представлен чуждым и зловещим, но по-особому живописным. Обыватель изображен сатирически ("Вечерний бар", "Новый быт", "Свадьба"), с элементами черного юмора ("Обводный канал"). Мир живого показан как униженный и оскорбленный ("Движение"). Широко используются фантастика, гротеск ("Офорт", "Красная Бавария"). Отмечен "оккультизм", вероятно, заимствованный у Хармса: так, слова "Звезды, розы и квадраты" суть символы тайных учений.
Заболоцкий использует эмоциональность высоких слов ("Лицо коня", "Цирк"), контрастно сочетая их со стилистически сниженными: "Тут девка водит на аркане Свою пречистую собачку" ("Народный дом"). Поэт переосмысляет традицию оды и анакреонтической лирики Ломоносова и Державина ("Часовой", "Прогулка"). Отмечаются отзвуки Пушкина, так, вариант "Прогулки" содержал парафраз из "Брожу ли я вдоль улиц шумных...": "Перед ним сияют воды, льется сумрак голубой, и веселая природа бьет о камень гробовой". Складывается и поэтика индивидуальных контекстов, например, образ коня обретает свое значение в общем контексте "Лица коня", "Движения", "Торжества земледелия".
"Натурфилософские" поэмы
Чувство родства с "косноязычной" природой, жаждущей понимания, явленное в "Смешанных столбцах", нашло здесь полное выражение. Три поэмы тесно связаны по содержанию и поэтике. Вселенная в них как бы только возникает из первобытного хаоса, преображается - в этом глубинная связь с "Фаустом" Гете, отмеченная применительно к "Торжеству земледелия" (1929-30) уже в 1936; о ней говорит и эпиграф из "Фауста" в черновике "Безумного волка" (1931), смыкаясь с цитированными в примечаниях к "Деревьям" (1933) идеями В. Вернадского и Г. Сковороды.
В крестьянском мире Заболоцкий видит не патриархальную утопию, но пытливость крестьянского ума, разбуженного от вековой дремоты и мыслящего о строении Вселенной, о бессмертии души. Становление человеческой цивилизации воспроизводится в животном мире, где "Волк ест пирог и пишет интеграл. Волк гвозди бьет...". Дискуссионные собрания в животном или растительном мире происходят с участием человека или без него. Волк-студент ("Безумный волк") как идеолог "трезвого мира" продолжает линию Солдата из "Торжества земледелия", а Безумный Волк развивает тему Хлебникова, героя "Торжества...", о том, что "мир животный с небесами Тут примирен прекрасно-глупо".
Если в трех поэмах фантазия изобретательна, а поэтическое чувство "заперто", то "Лодейников" (1932-1934, 1947) - это скорбь духа, потрясенного "вековечной давильней" натуралистически изображенной природы, что косвенно отражает и социальную жизнь страны.
Выход "Торжества земледелия" (журнал "Звезда", 1933) вызвал критические обвинения как "пасквиль на коллективизацию" и "циничное издевательство над материализмом... под маской юродства и формалистических вывертов", и подготовленный к этому времени сборник стихов не увидел света. Средства к жизни доставляла работа в детской литературе (Заболоцкий сотрудничал в детских журналах "Еж" и "Чиж"), переводы и переложения для детей книг Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль", де Костера "Тиль Уленшпигель" и "Витязя в тигровой шкуре" Руставели (в 1950-х гг. был сделан полный перевод).
1930-е годы
Еще до 1929 стихотворения "Обед" и "Руки" обозначили новую, "классическую", эстетику Заболоцкого, о которой он писал: "... спокойно должно быть и лицо стихотворения. Умный читатель под покровом внешнего спокойствия отлично видит все игралище ума и сердца".
В начале 1932 Заболоцкий знакомится с работами Циолковского, близкими его представлению о мироздании как единой системе, где живое и неживое находится в постоянном взаимопревращении. Элегия "Вчера, о смерти размышляя..." (1936), полемически развивая традицию Боратынского, начинаясь с темы "нестерпимой тоски разъединенья" человека и природы, восходит к апофеозу разума как высшей ступени эволюции: "И сам я был не детище природы, Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!". Заболоцкому дорога идея бессмертия. В "Метаморфозах" (1937), как и в "Завещании" (1947), которое восходит к "Завету" Гете: "Кто жил, в ничто не обратится", - через смерть завершается круг развития, а вечная обновляемость показана как залог жизни духа.
В 1936 поэт был вынужден принять участие в дискуссии о формализме, где, не отрекаясь от ранних произведений, он называет стихотворение "Север" как опубликованный образец своей "простой, доступной для широкого читателя" поэзии. В 1937 вышла "Вторая книга" (17 стихотворений). В 1938 Заболоцкий был арестован по обвинению в принадлежности к контрреволюционной организации, на следствии проявил редкостное мужество. До 1944 отбывал наказание в лагерях Дальнего Востока и Алтайского края (стихов не писал), с весны до конца 1945 в ссылке в Караганде (работал чертежником), где завершил работу над поэтическим переводом "Слова о полку Игореве" (1938, 1945), оказавшим благотворное влияние и на его судьбу - как произведение, прошедшее в печать, и на творчество - как образец уникальной поэтики.
Московский период
В 1946 Заболоцкий был восстановлен в Союзе писателей, сначала жил в Переделкино, затем, наконец-то, получил жилье в Москве, зарабатывал переводами. В оригинальном творчестве подъем 1946-48 сменился спадом в 1949-52 и новым подъемом в 1956-58, когда было создано около половины стихотворений московского периода. Возобновляется "натурфилософская" тема ("Читайте, деревья, стихи Гезиода...", "Я не ищу гармонии в природе..."), включающая искусство в картину естественного бытия ("Гомборский лес", "Бетховен") по формуле "мысль-образ-музыка".
Новый этап знаменуется вниманием к человеческой личности и ее этике, что проявилось в ранее несвойственной ему автобиографичности ("В этой роще березовой...", цикл "Последняя любовь"), в посвящении памяти обэриутов "Прощание с друзьями", в психологизированных портретах ("Портрет", "Некрасивая девочка") с элементами драматического сюжета ("Жена", "В кино", "Старая актриса", "Где-то в поле возле Магадана"). Начатая в стихотворениях 1938 года ("Север", "Седов") тема человеческого созидания, вписанного в творчество природы, развивается в "Творцах дорог", "Городе в степи" (оба - 1947) и других произведениях, основанных на впечатлениях от восточных строек. Интерес к истории и эпосу соседствует в поэме "Рубрук в Монголии" (1958) - о путешествии монаха-миссионера 13 в. - с характерными для лирики поэта мотивами отчуждения и одиночества.
О разных прочтениях Заболоцкого
Заболоцкий ушел очень рано (после двух перенесенных инфарктов). Широкое признание в отечестве пришло к нему посмертно и в компромиссных формах, разные читатели приемлют его поэзию на основаниях, порою взаимоисключающих. Для многих Заболоцкий остается в ряду поэтов, ангажированных советским официозом, как автор "Ходоков", "Прощания", "Горийской симфонии", которые читались в дни юбилейных торжеств. "Смерть врача", "Некрасивую девочку" и др. иногда связывают с сентиментальным примитивом городского фольклора. Западные слависты ставили Заболоцкого в ряд таких явлений европейского модернизма, как экспрессионизм, сюрреализм, дадаизм, на родине писалось о метафизичности, утопизме, связи с постмодернизмом и др.
В серии "Библиотека поэта" (1965) "Столбцы и поэмы" были "спрятаны" во второй половине книги и объявлены данью "формальному экспериментаторству". Завещанная самим поэтом форма итогового сборника (Заболоцкий Н. Столбцы и поэмы: Стихотворения. М., 1989) определена им в 1958; она "скрывает" этапы творческого пути.
Годы учения
Родился в семье земского агронома. Детство и годы учения в Уржумском реальном училище прошли в с. Сернур, где отложились первые впечатления от вятской природы и от деятельности отца. В 1920-25 учился в Московском университете, затем в Петрограде, где окончил отделение языка и литературы Педагогического института им. Герцена. В 1926-27 служил в армии.
"Столбцы"
Заболоцкий говорил, что поэзия для него имеет общее с живописью и архитектурой и ничего общего не имеет с прозой. Предположительно, он написал две первые части декларации обэриутов (1928), где поэтов призывают: "Посмотрите на предмет голыми глазами, и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты". Заболоцкий в этой декларации характеризуется как "поэт голых конкретных форм, придвинутых вплотную к глазам зрителя".
В первом сборнике поэта "Столбцы" (22 стихотворения) город представлен чуждым и зловещим, но по-особому живописным. Обыватель изображен сатирически ("Вечерний бар", "Новый быт", "Свадьба"), с элементами черного юмора ("Обводный канал"). Мир живого показан как униженный и оскорбленный ("Движение"). Широко используются фантастика, гротеск ("Офорт", "Красная Бавария"). Отмечен "оккультизм", вероятно, заимствованный у Хармса: так, слова "Звезды, розы и квадраты" суть символы тайных учений.
Заболоцкий использует эмоциональность высоких слов ("Лицо коня", "Цирк"), контрастно сочетая их со стилистически сниженными: "Тут девка водит на аркане Свою пречистую собачку" ("Народный дом"). Поэт переосмысляет традицию оды и анакреонтической лирики Ломоносова и Державина ("Часовой", "Прогулка"). Отмечаются отзвуки Пушкина, так, вариант "Прогулки" содержал парафраз из "Брожу ли я вдоль улиц шумных...": "Перед ним сияют воды, льется сумрак голубой, и веселая природа бьет о камень гробовой". Складывается и поэтика индивидуальных контекстов, например, образ коня обретает свое значение в общем контексте "Лица коня", "Движения", "Торжества земледелия".
"Натурфилософские" поэмы
Чувство родства с "косноязычной" природой, жаждущей понимания, явленное в "Смешанных столбцах", нашло здесь полное выражение. Три поэмы тесно связаны по содержанию и поэтике. Вселенная в них как бы только возникает из первобытного хаоса, преображается - в этом глубинная связь с "Фаустом" Гете, отмеченная применительно к "Торжеству земледелия" (1929-30) уже в 1936; о ней говорит и эпиграф из "Фауста" в черновике "Безумного волка" (1931), смыкаясь с цитированными в примечаниях к "Деревьям" (1933) идеями В. Вернадского и Г. Сковороды.
В крестьянском мире Заболоцкий видит не патриархальную утопию, но пытливость крестьянского ума, разбуженного от вековой дремоты и мыслящего о строении Вселенной, о бессмертии души. Становление человеческой цивилизации воспроизводится в животном мире, где "Волк ест пирог и пишет интеграл. Волк гвозди бьет...". Дискуссионные собрания в животном или растительном мире происходят с участием человека или без него. Волк-студент ("Безумный волк") как идеолог "трезвого мира" продолжает линию Солдата из "Торжества земледелия", а Безумный Волк развивает тему Хлебникова, героя "Торжества...", о том, что "мир животный с небесами Тут примирен прекрасно-глупо".
Если в трех поэмах фантазия изобретательна, а поэтическое чувство "заперто", то "Лодейников" (1932-1934, 1947) - это скорбь духа, потрясенного "вековечной давильней" натуралистически изображенной природы, что косвенно отражает и социальную жизнь страны.
Выход "Торжества земледелия" (журнал "Звезда", 1933) вызвал критические обвинения как "пасквиль на коллективизацию" и "циничное издевательство над материализмом... под маской юродства и формалистических вывертов", и подготовленный к этому времени сборник стихов не увидел света. Средства к жизни доставляла работа в детской литературе (Заболоцкий сотрудничал в детских журналах "Еж" и "Чиж"), переводы и переложения для детей книг Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль", де Костера "Тиль Уленшпигель" и "Витязя в тигровой шкуре" Руставели (в 1950-х гг. был сделан полный перевод).
1930-е годы
Еще до 1929 стихотворения "Обед" и "Руки" обозначили новую, "классическую", эстетику Заболоцкого, о которой он писал: "... спокойно должно быть и лицо стихотворения. Умный читатель под покровом внешнего спокойствия отлично видит все игралище ума и сердца".
В начале 1932 Заболоцкий знакомится с работами Циолковского, близкими его представлению о мироздании как единой системе, где живое и неживое находится в постоянном взаимопревращении. Элегия "Вчера, о смерти размышляя..." (1936), полемически развивая традицию Боратынского, начинаясь с темы "нестерпимой тоски разъединенья" человека и природы, восходит к апофеозу разума как высшей ступени эволюции: "И сам я был не детище природы, Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!". Заболоцкому дорога идея бессмертия. В "Метаморфозах" (1937), как и в "Завещании" (1947), которое восходит к "Завету" Гете: "Кто жил, в ничто не обратится", - через смерть завершается круг развития, а вечная обновляемость показана как залог жизни духа.
В 1936 поэт был вынужден принять участие в дискуссии о формализме, где, не отрекаясь от ранних произведений, он называет стихотворение "Север" как опубликованный образец своей "простой, доступной для широкого читателя" поэзии. В 1937 вышла "Вторая книга" (17 стихотворений). В 1938 Заболоцкий был арестован по обвинению в принадлежности к контрреволюционной организации, на следствии проявил редкостное мужество. До 1944 отбывал наказание в лагерях Дальнего Востока и Алтайского края (стихов не писал), с весны до конца 1945 в ссылке в Караганде (работал чертежником), где завершил работу над поэтическим переводом "Слова о полку Игореве" (1938, 1945), оказавшим благотворное влияние и на его судьбу - как произведение, прошедшее в печать, и на творчество - как образец уникальной поэтики.
Московский период
В 1946 Заболоцкий был восстановлен в Союзе писателей, сначала жил в Переделкино, затем, наконец-то, получил жилье в Москве, зарабатывал переводами. В оригинальном творчестве подъем 1946-48 сменился спадом в 1949-52 и новым подъемом в 1956-58, когда было создано около половины стихотворений московского периода. Возобновляется "натурфилософская" тема ("Читайте, деревья, стихи Гезиода...", "Я не ищу гармонии в природе..."), включающая искусство в картину естественного бытия ("Гомборский лес", "Бетховен") по формуле "мысль-образ-музыка".
Новый этап знаменуется вниманием к человеческой личности и ее этике, что проявилось в ранее несвойственной ему автобиографичности ("В этой роще березовой...", цикл "Последняя любовь"), в посвящении памяти обэриутов "Прощание с друзьями", в психологизированных портретах ("Портрет", "Некрасивая девочка") с элементами драматического сюжета ("Жена", "В кино", "Старая актриса", "Где-то в поле возле Магадана"). Начатая в стихотворениях 1938 года ("Север", "Седов") тема человеческого созидания, вписанного в творчество природы, развивается в "Творцах дорог", "Городе в степи" (оба - 1947) и других произведениях, основанных на впечатлениях от восточных строек. Интерес к истории и эпосу соседствует в поэме "Рубрук в Монголии" (1958) - о путешествии монаха-миссионера 13 в. - с характерными для лирики поэта мотивами отчуждения и одиночества.
О разных прочтениях Заболоцкого
Заболоцкий ушел очень рано (после двух перенесенных инфарктов). Широкое признание в отечестве пришло к нему посмертно и в компромиссных формах, разные читатели приемлют его поэзию на основаниях, порою взаимоисключающих. Для многих Заболоцкий остается в ряду поэтов, ангажированных советским официозом, как автор "Ходоков", "Прощания", "Горийской симфонии", которые читались в дни юбилейных торжеств. "Смерть врача", "Некрасивую девочку" и др. иногда связывают с сентиментальным примитивом городского фольклора. Западные слависты ставили Заболоцкого в ряд таких явлений европейского модернизма, как экспрессионизм, сюрреализм, дадаизм, на родине писалось о метафизичности, утопизме, связи с постмодернизмом и др.
В серии "Библиотека поэта" (1965) "Столбцы и поэмы" были "спрятаны" во второй половине книги и объявлены данью "формальному экспериментаторству". Завещанная самим поэтом форма итогового сборника (Заболоцкий Н. Столбцы и поэмы: Стихотворения. М., 1989) определена им в 1958; она "скрывает" этапы творческого пути.
