Последнее десятилетиеВ 1606 Сервантес с семейством, включающим его двоих сестер и Исабель де Сааведра, вслед за королевским двором переезжает в Мадрид. В последнее десятилетие жизни он создает большую часть повестей, вошедших в сборник "Назидательные новеллы" (1613), сочиняет стихотворную литературную сатиру "Путешествие на Парнас" (1614), пишет новые и частично перерабатывает старые пьесы, собрав их в книгу "Восемь комедий и восемь интермедий" (1615), продолжает работу над начатым еще в 1596 авантюрно-сентиментальным романом "Странствия Персилеса и Сихизмунды", наконец, приступает к написанию второй части "Дон Кихота", скорый выход которой обещает читателю в прологе к "Назидательным новеллам".
В 1614 - в разгар работы над ней Сервантеса - появляется подложное продолжение романа, принадлежащее перу анонима, скрывавшегося под псевдонимом "Алонсо Фернандес де Авельянеда". В Прологе к "Лже-Кихоту" содержались грубые выпады лично против Сервантеса, а его содержание демонстрировало полное непонимание автором (или авторами?) подделки всей сложности замысла оригинала. В "Лже-Кихоте" содержится ряд эпизодов, сюжетно совпадающих с эпизодами из второй части романа Сервантеса. Спор исследователей о приоритете Сервантеса или анонима не может быть разрешен окончательно. Скорее всего, Сервантес специально включил во вторую часть "Дон Кихота" переработанные эпизоды из сочинения Авельянеды, чтобы еще раз продемонстрировать свое умение превращать в искусство малозначительные в художественном отношении тексты (аналогично его обращение с рыцарской эпикой).
"Вторая часть хитроумного кабальеро Дон Кихота Ламанчского" издана в 1615 в Мадриде в той же типографии, что и "Дон Кихот" издания 1605. Впервые обе части "Дон Кихота" увидели свет под одной обложкой в 1637.
Незадолго до смерти писатель перебрался в Мадрид. Находясь на смертном одре Сервантес диктует пролог к своему любимому спешно законченному роману "Странствия Персилеса и Сихизмунды", опубликованному уже после смерти автора в 1617. За несколько дней до смерти писатель постригся в монахи. Был похоронен за счет францисканского ордена в одном из его монастырей. Точное место упокоения Сервантеса неизвестно. Памятник выдающемуся писателю был поставлен в Мадриде только в 1835.
"Дон Кихот" как художественное целое
Мировоззрение Сервантеса складывалось под влиянием различных течений европейской гуманистической мысли (неоплатонизма, неостоицизма, натурфилософии). Особое влияние на создателя "Дон Кихота" оказал "эразмизм" или "христианский гуманизм" - учение Эразма Роттердамского, критиковавшего нравы католического клира и обрядовую сторону католицизма, которым автор "Оружия христианского воина" противопоставил внутреннюю духовную работу человека над собой, личностный путь к Богу и раннехристианский идеал человеческого общежития в любви и вере, воплощенный в символе "мистического тела Христова".
Сервантес, писавший "Дон Кихота" в эпоху католической Контрреформации, в годы полного запрета "эразмизма", зашифровывает идеал всеединства в образах, восходящих к рыцарским романам высокого Средневековья (отсюда - метафорическое отождествление на страницах "Дон Кихота" "мистического тела Христова" и "тела" странствующего рыцарства). Одновременно христианско-гуманистическая утопия переводится творцом "Дон Кихота" на язык карнавально-площадных действ и праздничных ритуалов, относящихся к разным временам года: Дон Кихот и его оруженосец Санчо Панса выступают как воплощения Поста и Масленицы, а их первые два выезда спроецированы на цикл летних празднеств, включая День Тела Христова (праздник, посвященный таинству причастия и имеющий ярко выраженную площадную сторону) и праздник "первого снопа" (Дон Кихота молотят "как сноп", Санчо характеризует обрушивающиеся на них побои как "сбор урожая странствующего рыцарства", а своего рода эмблематической заставкой книги является битва героя с ветряными мельницами). В контексте жатвенного ритуала избиения, сопровождающие героев романа на их пути, получают сакральное оправдание. Смех, звучащий на страницах романа, - это не злой, издевательский хохот толпы, а праздничный ритуальный смех, развенчивающий и утверждающий одновременно.
Сервантес,использовав опыт площадного театра, создал образ оруженосца Дон Кихота Санчо Пансы. Непосредственное же влияние на возникновение сервантесовского замысла оказала анонимная "Интермедия о романсах" (1590-91?), герой которой Бартоло, помешавшийся на их чтении, отправляется совершать героические подвиги. Разворачивая бурлескную, комическую "одноходовую" ситуацию интермедии в прозаическое повествование, ведущееся от лица автора-ирониста, Сервантес обнаруживает преимущества остраненно-косвенного иносказательно-иронического изображения приключений героя, пародирующего своим обликом, языком и действиями облик, деяния и язык героев рыцарской эпики. Преследуя цель осмеять и тем самым дискредитировать в глазах читателя рыцарские романы, о чем прямо заявлено в Прологе к первой части, автор "Дон Кихота" создает не литературную пародию как таковую (самое слово "пародия" он нигде не использует), а радикально новый тип повествования. Трансформируя мотив карнавальной "свихнутости" героя в его сакральное безумие, восходящее к посланиям апостола Павла, писавшего о единоверцах как о безумных "Христа ради", Сервантес представляет "рассудительное сумасшествие" Дон Кихота как особое состояние сознания человека, находящегося в положении читателя созидаемого им в процессе чтения текста. Это открывает писателю-романисту путь к изображению самой структуры сознания героя.
Интерпретация "Дон Кихота" как пародии на рыцарский эпос правомерна по отношению к его отдельным эпизодам, мотивам и образам, к некоторым повествовательным приемам, используемым автором, но не может охватить роман Сервантеса как новаторское жанровое целое, основанное на совмещении и согласовании множества жанровых традиций.
Процесс рождения и становления самосознания героя как жанрообразующая тема романа выходит на первый план в "Дон Кихоте" 1615 года.
Особую роль во второй части играет Санчо, образ которого начинает конкурировать по значимости с образом его господина. В основе развития сюжета второй части лежит изобретательная выдумка Санчо, который, вполне освоив стиль мышления своего хозяина, внушает ему, что крестьянка на ослице, встреченная ими на дороге, и есть Дульсинея, превращенная в уродливую поселянку злыми волшебниками.
В ряду ключевых эпизодов второй части (встреча Дон Кихота со странствующими актерами, с рыцарем Зеленого Плаща, спуск Дон Кихота в пещеру Монтесиноса, кукольное представление в балаганчике Маэсе Педро, полет Дон Кихота и Санчо на Клавиленьо и др.) особое место занимает рассказ о правлении Санчо на Острове Баратария. В нем Санчо демонстрирует всю глубину своей карнавально-шутовской "дурацкой мудрости", контрастно дополняющей "мудрое безумие" Дон Кихота. В финале второй части, в момент смерти Дон Кихота-Алонсо Кихано, образ Санчо приобретает особую символическую значимость: он воплощает бессмертие народа, его неумирающее телесное целое и становится (по точному наблюдению М. де Унамуно) духовным наследником своего господина, живым носителем донкихотовского отношения к миру.
Сервантес представил драматическое положение человека в мире, утратившем средневеково-ренессансную патриархальную цельность и гармонию, единство "слов" и "вещей", "духа" и "материи", помысла и деяния. Реальность в "перспективистской" композиции "Дон Кихота" оказывается раздробленной во множестве индивидуальных точек зрения, в игре "мнений" и "суждений, что открывает простор для самых разных трактовок сервантесовского романа.
