Париж. «Новые стихотворения»После двухлетнего пребывания в колонии художников в Ворпсведе, близ Бремена (здесь в 1901 он женился на скульпторше Кларе Вестхофф), Рильке, в августе 1902 года, получив заказ на монографию о французском скульпторе Огюсте Родене, переехал в Париж. Поэт был неприятно поражен жизнью большого города, в котором властвуют деньги, бедность, страх, смерть; человек же — никому не нужен — и остается наедине с самим собой. «Город этот полон печали», — писал Рильке своей жене сразу по приезде во французскую столицу. Лишь дружба с Роденом, в скульптурах которого поэт углядел воплощение своей мечты о «превращении в предмет душевных состояний человека» и личным секретарем которого Рильке стал в 1905 году, сглаживала негативные впечатления от Парижа. Впрочем, уже в 1906 году, не будучи в силах терпеть неуравновешенный характер Родена и недовольный большим объемом возложенной на него работы, Рильке порвал со скульптором.
В «парижские» годы Рильке совершает короткие путешествия по Европе. Так, результатом поездки по Скандинавии и увлечения философией датского философа Серена Кьеркегора, в 1904 году появились первые наброски романа «Записки Мальте Лауридса Бригге» (опубликован в 1910), рассказывающего о юном художнике, отпрыске вымирающего датского дворянского рода, попавшем в Париж и столкнувшегося там с бессмысленной, мертвящей и абсурдной жизнью. Этот роман во многом предвосхитил художественные открытия литературы экзистенциализма.
В 1907 году появилась первая часть «Новых стихотворений» (вторая часть появилась год спустя). В книгу вошли стихи, написанные Рильке в 1903-1906. Стихотворения, включенные в сборник, распадаются на несколько циклов (такая организация книги была, по всей видимости, была подсказана построением «Цветов зла» Шарля Бодлера). Каждый — посвящен определенной теме: городам или архитектурным памятникам («Собор святого Марка»), картинам французских живописцев («Похищение», «Искушение» — по картинам Сезанна; «Балкон», «Читатель» — на мотивы живописи Мане), событиям из библейской истории («Гефсиманский сад», «Явление Самуила Саулу») героям античных мифов («Леда», «Орфей. Эвридика. Гермес»), европейской истории («Король», «Знаменосец») и т. д. При этом каждое стихотворение здесь представляет собой абсолютно замкнутое, лаконичное и полностью исчерпывающееся в себе самом произведение.
Главное на чем сосредотачивается Рильке — внутренний мир человеческой души, ибо, если человек одинок, только там вершится «движение жизни». Огромное значение для поэта приобретают вещи. Стихотворения о вещах («Ding-Gedichte») близки к восточной «созерцательной» поэзии и выделены в отдельный цикл. Если в «Часослове» вещи были посредником между человеком и богом, то теперь они становятся медиумом между человеком и окружающим его миром, человеком и человеком. Рильке заставляет читателя пристально всмотреться в обычные, казалось бы неприметные вещи, ведь если человек перенесет свой внутренний мир на внешние вещи, то они обретут право на самостоятельное бытие. У каждой вещи тогда появится свое чувствование, своя история и предмет, вещь, таким образом, станет, по Рильке, своего рода моделью мироздания: раскрывшись человеку он при этом все же останется непроницаемым.
«Дуинские элегии»
В 1910 году Рильке покинул Париж. В конце года он совершил путешествие в Северную Африку, год спустя он отправился в Египет.
К этому времени относится знакомство поэта с австрийской княгиней Марией фон Турн-унд Таксис. По приглашению княгини, в октябре 1911, Рильке приехал в родовой замок Таксисов — Дуино, который находился на берегу Средиземного моря, недалеко от итальянского города Триеста. Там он пробыл до середины лета 1912 года.
В один из январских дней, во время сильного шторма, поэт вышел посмотреть на волнующееся море и сквозь шум бури услышал голос, выкрикнувший слова: «Если бы я возопил, кто вопль мой услышит в ангельских хорах?» (пер. Г. Ратгауза). Вернувшись в замок, поэт тотчас же записал эту строчку, которая стала началом первой из десяти «Дуинских элегии» («Дуинезских элегий»; итальянское слово duinese, образованное от названия замка — Duino, заключает игру слов, означая так же «нечто двоичное», «сдвоенное» ) — самой сложной для интерпретации и понимания стихотворной книги поэта, в которой тот предпринял попытку создания собственной лирико-философской концепции мира.
Начав работу над «Элегиями» в 1912 году, Рильке закончил их только десять лет спустя, в швейцарском замке Мюзо, купленном для него друзьями.
Тон элегий мрачен, их язык намеренно затемнен и не всегда понятен. Темы, которые затрагивает поэт, в основном, трагичны — Рильке говорит о неустойчивости желания, о бессилии любви, о смерти Лирический герой цикла обращается здесь уже не к богу, как это было в «Часослове» (непосредственной связи с богом, как утверждает теперь поэт, больше быть не может) а к темным глубинам сознания и к эмоциям читателя.
Центральные образы «Элегий» — ангел, человек и кукла. Образ ангела, как замечал сам поэт, не имеет ничего общего с ангелами в христианской религии. «Ангел «Элегий», — писал Рильке, — это то существо, которое служит для нас ручательством, что невидимое составляет высший разряд реальности.» По Рильке, ангелы символизируют «полноту бытия». Это знаки духовного совершенства, лицезрение которых может явить человеку ужасающую глубину его собственного несовершенства (отсюда известная строка, несколько раз повторяющаяся в «Элегиях» — «Всякий ангел ужасен»). Гармонический космос, в котором существуют ангелы и совершенство которого они воплощают, Рильке называет «внутреннее мировое пространство» (Weltinnenraum). В нем неразрывно соединяются внешнее и внутреннее, «открытое» и «закрытое», жизнь и смерть, органическое и неорганическое, прошлое и будущее. Этот космос состоит из чувств и эмоций и кроме ангелов его могут видеть лишь животные, которые, в отличие от человека, не осознают, что им предстоит умереть.
Ангелам и человеку в «Дуинских элегиях» противопоставляется кукла — символ механического, бездуховного существования (этот образ Рильке перенимает из трактата «О театре марионеток» Генриха фон Клейста). Человек же — это синтез «ангела» и «куклы»: наполовину наполненная содержанием маска. Правда, и человек может поставить и утвердить свое существование — параллельно ангельскому — в мире вещей, созданных трудом (в мире культуры). Поэтому в седьмой элегии появляется важный для Рильке образ деятельного героя, который сам творит себе свою судьбу (он получит развитие в «Сонетах к Орфею»). И все же высшими ценностями, способными принести радость бытия в этом мире (Hiersein) для поэта остаются, не вещи, но духовные, вневременные ценности — и в особенности — любовь.
«Сонеты к Орфею»
Последним значительной поэтической книгой Рильке оказались «Сонеты к Орфею» — цикл из двадцати девяти стихотворений, написанных в Мюзо в 1922 году, одновременно с «Дуинскими Элегиями» («Сонеты» вышли отдельной книгой.в 1923 году). Жизнеутверждающий тон сборника составляет явный контраст мрачным «Дуинским элегиям». Орфей — центральный герой цикла —это и певец, поэт, искусство которого воздействует на окружающих, и творец, и цивилизатор, обуздавший своей музыкой дикие племена, и маг, и основатель орфической религии. В многозначном образе Орфея Рильке выделяет момент пребывания Орфея в мире смерти. Для него путешествие Орфея в царство мертвых — это путь к истокам жизни, и, одновременно, путешествие в мир человеческого опыта. Возвратившись же из мрачного мира теней, Орфей еще больше чувствует красоту мира земного, ему открываются подлинные человеческие ценности. «Сонеты к Орфею», в итоге, оказываются страстным признанием в любви к земному, радостным и спокойным принятием бытия.
Последние годы. Болезнь и смерть
С 1923 года здоровье Рильке постоянно ухудшается, но характер его заболевания врачи не представляют возможным определить. В начале июня 1926 года, после нескольких обследований в швейцарском санатории Вальмон, врачи выявили у поэта неизлечимую форму лейкемии. Чуть ранее, Рильке завязал оживленную переписку с русской поэтессой Мариной Цветаевой, о которой узнал из письма к нему Бориса Пастернака. Смерть Рильке 29 декабря 1926 года не позволила осуществиться столь желанной встрече двух поэтов.
