Памук вспоминает, что отец никогда не наказывал его, не подавлял свободу и ничего ему не запрещал. Напротив, всегда уважительно относился к своему ребенку, видел в нем взрослого человека. Поэтому не удивителен тот факт, что в двадцать два года, закончив свой первый роман, Орхан решил показать рукопись отцу: Мнение отца было очень важно еще и потому, что, в отличие от матери, он никогда не противился желанию Памука стать писателем. Прочитав рукопись, отец сказал, что когда-нибудь его сын получит Нобелевскую премию и сможет купить дом в Майами. «Если бы не уверенность, которую вселил в меня отец, мне было бы гораздо сложнее стать писателем, сделать это делом своей жизни», — признается романист.
Кроме того, еще были книги... Гюндюз Памук располагал большой библиотекой в 1 500 томов. В интервью писатель не раз признавался, что очень многому в жизни обязан этой библиотеке. Ребенком Орхан любил разглядывать книги, мечтая однажды собрать свою коллекцию — «построить свой мир». «Моя главная задача — не владеть хорошими книгами, а писать хорошие книги, — объяснял писатель. — Но для этого необходимо иметь доступ к хорошим книгам». Будучи уже всемирно известным литератором, Памук не перестает говорить о том, что двенадцать тысяч томов, слагающих его библиотеку, — мощнейший источник вдохновения. «Хорошие книги необходимы так же, как свежие новости: именно поэтому я до сих пор привязан к книгам». Одно из главных мест в библиотеке отведено русской литературе, влияние которой довольно легко просматривается в его произведениях: это Достоевский, Толстой, Чехов, Набоков.
В целом, однако, творческая индивидуальность писателя имеет глубокие национальные корни, причем сложилось так, что стамбульская субкультура, соединяющая в себе восточное и западное начала, оказала на Памука громадное влияние. Это, вкупе с особенностями психологии его семьи, о чем речь шла выше, помогло Орхану приобрести удивительную стилистическую пластичность, способность мыслить одновременно в двух ментальных плоскостях. Наличие двух начал в человеке или в культуре не является недостатком, — считает писатель, — напротив, это преимущество. «Гораздо страшнее, если вы превращаетесь в монистическую личность. Я критически отношусь к однобокому взгляду на мир и считаю, что Турция не должна принадлежать только Востоку или только Западу. Это прямой путь к фанатизму и ксенофобии».
Принадлежа как западной, так и восточной традиции, Орхан свободно путешествует между этими двумя мирами, как по собственному дому. Книги писателя представляют собой тонкую филигрань, они будто сотканы из прихотливого переплетения историй и сюжетов Востока и Запада, форм и стилей. Именно так предстает в его творчестве диалог культур.
Позиция писателя по спорным национальным вопросам сделала его противоречивой личностью среди соотечественников. В 2005 году турецкое правительство подало на писателя в суд. Поводом послужила фраза из интервью швейцарскому изданию Das Magazin в феврале 2005 года: «В Турции убиты миллион армян и триста тысяч курдов. Об этом никто не говорит, и меня ненавидят за то, что я говорю об этом». По словам Памука, после этой публикации он стал объектом кампании ненависти, вынужден был покинуть Турцию, но вскоре вернулся, несмотря на обвинения и риск преследований.
«Для меня быть романистом — означает уметь творчески реагировать на последние события, — заявляет он. — Есть литераторы, которые говорят: а мне безразлично, что думают критики, читатели. Но это не обо мне. У меня бывают разные ситуации, но я никогда не делаю дешевых ходов — скажем, ничего не прибавляю к своим романам ради лучших продаж в Германии или в Штатах, или в Турции. Я — это просто я».
Мудрость Памука — не просто врожденное качество, оно завоевано душевным трудом, особым отношением к миру, пробудившимся в писателе после освоения им религиозных практик Востока. «В 1985 году моя жена получила стипендию в Колумбийском университете, и мы уехали в Штаты на три года, — рассказывает Орхан. — Вдруг, неожиданно для себя, я начал читать суфийскую поэзию, интересоваться исламским мистицизмом. К счастью, в библиотеке Колумбийского университета был огромный турецкий отдел. И тогда я открыл заново исламскую литературу. Я читал суфийскую поэзию запоем, наслаждаясь сюжетами, аллегориями, почти борхесианскими историями. Тогда же я обратил внимание, что структурно европейская и исламская средневековая литература очень схожа».
В одночасье Памук настолько «ушел» в суфизм, что даже бросил курить! Надо сказать, в этом своем увлечении Орхан попал в точку. По крайней мере, древние духовные практики помогли ему выйти на новый уровень мастерства. Открыть для себя турецкую литературу — все равно, что найти клад или обнаружить потайную сокровищницу Здесь и история, и особая национальная культура, и колорит быта, где сюжеты поданы ярко, самобытно, с особым артистизмом. Тот же артистизм, стремление драматургически разнообразить ситуации, характеры, тему в целом — все это составляет творческую особенность Орхана. Его книги — это атмосфера конкретного места, наполненность его особым мистическим смыслом, нечто сродни «намоленности». «Энергия описания», как определяет свой стиль сам Памук.
